Раздался глухой удар часов в тяжелом воздухе города. Еженощная репетиция закончилась и актеры разбрелись наблюдать спектакли на улицах.
Трагик терпеливо подождал, пока в театре наступила тишина и вышел из темноты дальнего неосвещенного угла. Ступни обернутые тканью делали шаги мягкими и неслышными. Наслаждаясь собой в пустом зале, воображая свою походку изящной и грациозной, актер поднялся по ступенькам на сцену. Ни одна досочка не скрипнула под ногой, он так хорошо знал эту площадку своей жизни, что даже вслепую мог точно определить, где же он находится.
Зал пуст. Некому смотреть на актера, некому сопереживать его трагедии, не пред кем падать на колени и заламывать руки. Девушка в Белом и Девушка в Черном - две фрески по обе стороны сцены - были плохими зрителями. От них не дождешься оваций. Трагик неловко двинул ногой, чтобы встать в более драматичную позу, но передумал. Он сделал несколько шагов, задумчиво пощупал черное трико и осмотрел потемневшее дерево сцены.
- Как странно. Я сыграл в этом театре столько ролей, я примерил столько разных масок и столько разных судеб. - звонкий голос актера отразился от стен и наполнил театр жизнью. - Я умирал на сцене и воскресал сразу, как только опускался занавес... Интересно, сколько еще ролей я оживлю?
Он замолчал и сделал еще несколько шагов, задумчиво глядя себе под ноги. Вдруг он остановился, поднял белую маску к потолку и продолжил.
- Стало модно полагать, что моя главная трагедия - это моя жизнь. Почему-то люди склонны думать, что я страдаю и за кулисами, страдаю по своей жизни, которую я не прожил. Страдаю ли я из-за того, - он коснулся черной перчаткой белой маски, - что за всеми героями, которых я пропустил через себя, я упустил свое собственное лицо и свою собственную жизнь?
Они называют это трагедией Лицемера, Двуличника. Они сопереживают мне. Не могу сказать, что мне это не нравится, мне всегда нравится, когда зритель разделяет какие-то сильные эмоции, особенно после спектакля... Хотя спектакль никогда не заканчивается, меняются только акты, декорации, темы... И никогда не знаешь, чем закончится роль. Это придает глубины драме. Для кого-то играешь дурака, для кого-то любовника, для кого-то саму смерть. Будут ли все довольны? Важно, будут ли они все переживать. И они переживают...
Трагик, прикрыл глаза и коснулся пальцами висков. "Кажется одного недостаточно" - пробормотал он и, сделав два шага в сторону, повернулся лицом к тому месту, где только что стоял.
- Но ты никогда не жил собственной жизнью! - Трагик гневно вскрикнул и указал пальцем в пустое пространство. Он выдержал паузу и быстро перешел туда, где стоял до этого.
- И мне посчастливилось прожить десятки разных жизней... - покорно ответил он сам себе и слегка наклонил голову.
- И что же? Эти невидимые роли, которые ты облекаешь в свою плоть не смогут быть рядом, когда ты будешь помирать, братец! - ехидно прохихикал Трагик-обвинитель.
Он снова сменил место и гордо поднял голову, выставил вперед левую ногу и уперся кулаком в пояс.
- Когда я буду умирать по-настоящему - это будет мой самый грандиозный выход, с цветами, плачущими девушками и старушками в трауре, с хором церковных мальчиков... Или я умру в одиночестве? Но это будет на сцене, а значит всегда будет кому посмотреть на мое бренное тело. И тогда они воскликнут:"О, В смерти Трагик играет ничем не хуже, чем в жизни!" Пожалуй, стоит подумать даже о цене билетов на это представление!
трагик довольно засмеялся. Внезапно из темноты бельэтажа донесся стук чего-то костяного о камень. Трагик оторопел и встал в какую-то нелепую позу.
- Считай, что это были апплодисменты, Трагик. - в тусклый свет вышел Исполнитель. - У меня нет рук, чтобы похлопать тебе. подожди, я сейчас спущусь.
Трагик тоже спустился с подмостков и встретил Исполнителя у выхода из Театра.
- Кажется, я стал невольным свидетелем твоей актерской исповеди? - спросил Исполнитель.
- Да нет же, это был небольшой спектакль для себя самого. Знаешь, я все боюсь потерять форму... А может быть и исповедь. Если подумать, то разницы между этими двумя вариантами нет совсем. Но пойдем же, нам еще надо продумать сцену смерти главного героя. Я тут подумал, можно было бы положить меня в его роли на такой грубый деревянный стол... это придаст глубины этой трагической сцене! Эдакий символ стола для вскрытия трупов или что-то вроде того...
- Не слишком ли?
- Да ты же знаешь, как я люблю нагнетать атмосферу, Исполнитель! - засмеялся Трагик. - Вот любите вы все говорить "не слишком ли", "зачем" да "почему"... Да откуда же я могу знать ответы на ваши вопросы! Я просто чувствую, знаю, что надо вот так и эдак, где в какую позу встать, а где пустить слезу... Я чувствую душой те клавиши, на которые надо нажать, чтобы зритель стал мною и жил мною... - Трагик сладко вздохнул, моменты его триумфа и гул оваций всплыл в его море воспоминаний.
Исполнитель бы пожал плечами, если бы у него были плечи. Он толкнул дверь выхода. Неяркий утренний свет осветил их фигуры.
- А есть ли такая роль, которую ты еще не сыграл, Трагик?
Трагик задумался на секунду.
- Пожалуй есть, Исполнитель. Я никогда не был зрителем. Я никогда не наблюдал за спектаклем со стороны. - актер ступил в полосу розового солнечного луча. - Пожалуй, стоит об этом сказать Марку. Может он напишет для меня эту роль?
- Только после того, как мы сыграем сцену смерти. А теперь нам пора в квартал Кожевников. Там что-то неладно с декорациями.
- Эх, ты совсем не даешь мне времени помечтать...